Путь от студента-заочника до доктора наук Николай Павлович ЮШКИН прошел за три года. Разработав уникальный и сверхэффективный метод поиска месторождений серы по сопутствующим минералам, молодой ученый встал в ряд самых великих геохимиков. Его имя было в 1970-х годах символом нового поколения советской науки - талантливого, пытливого, опирающегося не только на традиции, но и на самые современные мировые достижения.
Со студенческих лет его жизненный и творческий пример стал для меня предметом особой гордости: ведь мы земляки, оба из Весьегонского района Тверской области, и моя мама преподавала математику в селе Кесьма, когда Коля Юшкин пошел в первый класс в маленькую школу в соседней деревне Иван-Гора. А познакомился я с академиком Юшкиным совсем недавно - на II Северном социально-экологическом конгрессе в Сыктывкаре. И вновь очаровался этим удивительным человеком, теперь воочию: и слушая его доклад, и следуя за ним по экспозиции Геологического музея, в которой есть минерал юшкинит, названный так в честь выдающегося ученого.
Николай Павлович Юшкин родился 20 мая 1936 года в деревне Иван-Гора под Весьегонском. Он получил геологическое образование в Кировском горно-химическом техникуме и Ташкентском политехническом институте. Трудился в геологических партиях в Средней Азии. С 1961 года работает в Институте геологии Коми - научном центре Уральского отделения Российской академии наук, где прошел путь от лаборанта до директора. Доктор геолого-минералогических наук, профессор, академик РАН. Им разработан целый ряд новых направлений теоретической и прикладной минералогии, создана оригинальная концепция углеводородной кристаллизации жизни - минеральный организмобиоз. Н.П. Юшкин внес выдающийся вклад в познание геологии, в развитие и освоение минерально-сырьевой базы европейского севера России и Урала, в формирование новых отраслей горнорудной промышленности. Им создана одна из ведущих минералогических школ, получившая мировое признание. Николай Павлович Юшкин - автор более 900 опубликованных научных трудов, в том числе десятков монографий и учебников, лауреат премии Совета Министров СССР, Государственной премии Республики Коми, премии Ленинского комсомола, Демидовской премии, Уральской горной премии и др., вице-президент Международной минералогической ассоциации, вице-президент Российского минералогического общества, почетный и действительный член многих научных международных обществ и национальных академий стран мира, член научного совета Ассоциации тверских землячеств. Он всегда подчеркивает свою нерасторжимую связь с тверской землей, при любой возможности старается побывать на малой родине - в деревне Иван-Гора. Николай Павлович никогда не теряет ощущения, что он родом из детства. Именно поэтому мы предлагаем читателям к юбилею выдающегося земляка фрагмент его книги с говорящим названием «Начало пути».
* * * «…Где-то в шестом-седьмом классах окончательно определилось главное направление моих интересов и увлечений, по сути дела обозначилась цель жизни - это естествознание, а в нем более конкретные области - география, геология, минералогия. Все свободное время уделял теперь не только чтению книг, но и составлению рефератов, сбору коллекций, вычерчиванию карт. Но самым главным и самым интересным стали походы и экскурсии, самостоятельные экспедиции. Выбрав объект исследования, например, какое-нибудь болото, я штудировал всю литературу по болотоведению, какую удавалось найти в окрестных библиотеках, методическую литературу. Особенно интересны и полезны были разные справочники для путешественников-полярников, натуралистов, геологов, в изобилии издававшиеся в 30-х годах и попадавшие какими-то путями даже в сельские библиотеки. Труднее обстояло дело с топографической основой, но мать отнесла районному землемеру поллитровку, и он снял для меня на кальку карту-километровку района. Она сразу же открыла дальние пространства на десятки километров от дома. На основе полученных знаний и сведений я разрабатывал подробнейшую программу предстоящих исследований. Излагал в тетради все, что мне было известно об этом объекте, перечислял в строгом порядке, что надо выяснить, узнать, осмотреть, измерить, составлял список необходимого снаряжения, намечал конкретные сроки работы экспедиции. Состав экспедиции был один и тот же, с небольшими вариациями. Это Толя Беляков, мой самый близкий товарищ, и соседские ребята. Все ходили охотно. Нагрузившись снаряжением - лопатами, рейками, планшетами, мы шли в очередной маршрут через деревню, вызывая недоумение и улыбку сельчан. Особенно активным в экспедиционном отношении было лето 1952 года, когда я закончил уже восьмой класс. Да и экспедиции стали более осмысленные. Вот несколько таких исследований.
Провели всесторонние, как теперь говорят, комплексные исследования большого пруда, выкопанного моими предками еще в прошлом веке в середине деревни. Это пожарный водоем, но время от времени в нем разводили карасей. Собрали воспоминания старых людей, связанные с историей пруда. Сделали крупномасштабную съемку берегов, отметив каждый заливчик, каждый кустик. С самодельного плота по густой сетке измерили глубины, по этим данным я вычертил в изолиниях батиметрическую карту. Заостренным колом с глубокой зазубриной обследовали донные отложения. Кол упирался в коренные глины, разница с глубиной пруда давала мощность ила, а проба ила оставалась в зазубрине - можно было дать ему качественную характеристику. Написали «отчет» и даже с практическими рекомендациями для колхоза: пруд почистить и развести карасей (кстати, когда мне уже было за пятьдесят, я с внуком ловил в этом пруду карасей на удочку). Обследовали две речушки, огибающие деревню, - Кочерму и Малиновку, которые при слиянии образуют Алешинку. Сделали топосъемку, вычертили карту. Изучили искусственные пруды на этих речушках, сделанные для стирки и купания. Предложили построить здесь малую гидроэлектростанцию. Выбрали створ для плотины, установили расход воды, вычислили возможную мощность. Кстати, обследуя болото в пойме Кочермы, я наткнулся на бурый железняк. Правильно диагностировал его, определил мощность, распространение, возможные запасы. А потом, уже будучи студентом техникума, провел более квалифицированное изучение и передал материалы в Министерство геологии, получил сообщение, что проявление занесено в кадастр месторождений страны и я определен его первооткрывателем.
Запомнилась многодневная июльская 1952 года «экспедиция» в село Камень, дальняя, километров за двадцать, уже за пределы нашего района. Село это знаменито тем, что там был Троице-Пятницкий женский монастырь, собиравший более 160 сестер-монахинь, разогнанный и разрушенный после революции. Вокруг монастыря и расстроилось село, а происхождение названия да и повод основания монастыря связываются с огромным камнем-валуном, о котором ходило множество легенд.
В поход к Камню мы отправились вдвоем с моим постоянным спутником Толей Беляковым. «Забазировались» в маленькой деревеньке Комлево, километрах в трех от Камня, в пустовавшей избе Толиных родителей. Там ночевали, варили еду, разбирали материалы, а днем работали в Камне. Ходили по селу, по окрестностям, лазали по развалинам монастыря, копались в береговых склонах речки Суховетки, разделяющей село на две части. Прежде всего привлекает внимание валун на берегу реки. Это окатанная гранито-гнейсовая глыба длиной 4,6 метра, шириной 3,5 и высотой больше метра, лежащая среди деревьев и кустарников на первой надпойменной террасе реки Суховетки почти на всю ширину террасы. Вероятно, валун вызывал удивление и далеких предков, поскольку на нем еще с XVIII века стояла часовня, разрушившаяся от ветхости в 1903 году. Камень весь был внутри часовни. Не исключено, что и в языческие времена камень-гигант был объектом поклонения. На поверхности камня, ближе к его обращенному к реке более высокому краю, явно человеческими руками выбита довольно большая лунка, от которой отходят два желобка. После дождя вода накапливалась в лунке и стекала по желобкам, может быть, время от времени нарочно подливалась в лунку. Говорили, что вода сочится из камня, из-под иконы, которой прикрывалась лунка. Но, скорее всего, это заимствованный от язычества фокус.
Ходили по селу, расспрашивали жителей, что постарше. Они, правда, помнили не очень много. Изучали развалины монастыря, представлявшие собой кучки дробленого кирпича, изразцов, другой керамики. Монастырские стены разобрать на кирпич жители не смогли - очень прочный цемент. Поэтому рвали взрывчаткой, кирпич дробился. Так ничего использовать толком и не удалось. Вообще-то в наших краях церкви почти не разрушали. Их либо переоборудовали в клубы, уменьшая купола, либо закрывали из-за отсутствия священнослужителей. Но в то время, в 50-е годы, многие церкви работали. Их закрыли уже при Н.С. Хрущеве, поставившем себе задачу дожить до последнего попа.
О монастыре я знал кое-что от моей крестной, которая в молодости была там монашкой, как и наша соседка тетя Оля. После закрытия монастыря они вернулись в деревню, причем крестная перевезла очень много выброшенных икон, не маленьких, домашних, а огромных, в полстены. Ими была завешана вся изба. Крестная уже в зрелом возрасте вышла замуж за священника, тот принес в дом много религиозной и исторической литературы. Среди нее я нашел кое-что и о Троице-Пятницком монастыре.
Вот некоторые штрихи истории, которые мне удалось узнать.
Предтечей монастыря была древняя часовенка на камне, о которой я уже упоминал. Принадлежала она церкви соседнего села Чистая Дуброва, но строили ее местные крестьяне. Более того, землю около часовни выкупил от удельного ведомства крестьянин из деревни Почепа А.Д. Смородин и пожертвовал ее церкви. В сторожке при часовне жил вначале один сторож, потом здесь поселились три старушки, к ним присоединились еще две, к этой общинке начали стягиваться верующие. Крестьяне решили построить обитель вблизи часовенки на Камне. Желание это подогревалось довольно частыми святыми явлениями: то на дереве около камня явится икона Святой Параскевы, то найдут икону на земле по приметам, приснившимся какому-нибудь крестьянину, то заснувшему у часовенки крестьянину Н. Федотову привидится на противоположном берегу большой сияющий храм, то сторожу часовни услышится с того же противоположного берега колокольный звон или крестьянке Анне Семеновой - хоровое пение, то кто-то найдет здесь зажженные свечи. Словом, типичная для основания любой обители ситуация.
В конце концов семь самых богатых крестьян, - Н. Федотов, П. Дмитриев, Н. Митрофанов, И. Смородинов, Ф. Андреев, М. Григорьев, Ф. Иванов, - к которым присоединились кое-кто из не очень знаменитых, купили на левом, противоположном от часовни, берегу Суховетки участок в 26 десятин по 30 рублей за десятину. Братья Куликовы из деревни Почепа в 1892 году построили на месте будущего монастыря первый деревянный храм. В 1895 году был официально основан женский монастырь. Бывший мировой судья П.М. Вознесенский взялся за руководство постройкой обители. Архитектор Г. Федоров спроектировал каменный собор в стиле русских храмов XVII века. В мае 1899 года была совершена закладка храма, и к 1910 году храм был построен на пожертвования в основном местных жителей.
Изучение истории и современного облика села Камень - один из сюжетов моих детских «исследовательских» работ, а всего таких сюжетов - несколько десятков. У меня сохранилась толстая тетрадь, сшитая из десятка обыкновенных школьных тетрадок в клеточку, в линейку, в косую линейку, в которой собраны материалы почти всех детских экспедиций.
В тетради есть подробно разработанная программа и план нереализованной экспедиции по реке Кесьме. Мы планировали в весеннее половодье 1952 года на плоту скатиться по большой воде к Весьегонску, а потом по железной дороге вернуться домой. Но в столь сложный поход нас не пустили, и, в общем-то, правильно. Плот наверняка если бы не раздавило, то перевернуло в одном из ледяных заторов. Как-то эта тетрадь попала в руки моему десятилетнему внуку и так его заинтересовала, что он читал ее неделями, расспрашивал о деталях. И все просил завершить с ним экспедицию по реке Кесьме, но столь большим временем мы не располагали, оно уходило на пайхойские и уральские экспедиции. Будучи как-то в отпуске, прошли с пяток километров по реке, но застряли на одном из омутов с рыбалкой. А меня эти километры повергли в уныние - я не узнавал реки. Она обмелела, замутнела. Многочисленные мельницы ликвидированы, плотины прорваны, красивейшие пруды спущены. Русло забито всякой дрянью - мешками из-под удобрений, железом, разорванными автомобильными покрышками. Большая часть деревенек покинута людьми, от некоторых даже и развалин не осталось, только чертополох. Дальше идти не хотелось».
* * * Академик Юшкин пишет, что именно эти наивные детские экспедиции очень много дали, может быть, даже определили его судьбу. «Еще тогда я понял, что самое главное в работе естествоиспытателя - это непосредственный контакт с природой, наблюдения, факты и что бумажная наука без науки полевой - это профанация», - говорит он. И отрадно, что именно древняя земля Весьегонского района дала ему старт в большую геологическую науку.
